Сомнения

[lightsup]

Все-таки выложу сюда исправленную версию, хоть и древность)
Название: Сомнения
Автор: .Q-hime
Бета:  Амариллис Л *низкий поклон ей*
Персонажи/Пейринги: Юллен, 14-ый
Рейтинг: PG-шечка
Жанр: ангст, даркфик
Состояние: закочен
Размер: драббл.
Дисклеймер: Хошино Кацура’s .
От автора: писала еще до того, как узнала, что лотос есмь иллюзия.


В коридоре ни души, только ветер прячется где-то в закоулках, иногда вырывается из-за угла, недовольно хватает за волосы, путается в полах плащей из тяжелой неподъемной материи. Никто и не знает…никто и не слышыт, даже Линку невдомек, что покои Алена пусты, что сквозняк грохочет раскрытыми ставнями, что обманщик-полумесяц заливисто смеется, покачиваясь на перинах серых туч, заглядывает в холодную, темную, как келья, комнатушку, Лишь утром, когда звезды закончат ночную смену, кто-нибудь приоткроет незапертую дверь, увидит расправленную кровать, белые простыни которой, обрамляли лежащее когда-то на них тело мальчика. Но сейчас все спят как младенцы, погружены в иллюзию с головой, улыбаются в счастливом неведении, а за глухими стенами их спален с безумной улыбкой превратившей невинное лицо в маску сумасшествия, разгуливает Четырнадцатый.
Сильные нечеловеческие пальцы впились в холодную дверную ручку, потянули на себя, и лунный свет предательски облил мальчика. Лицо спящего в кои-то веки ничего не выражало, брови не были сдвинуты на переносице, образуя напряженную складку, линию губ не кривил праведный гнев, пляшущий искорками в зрачках. Не нужно выстраивать логические цепочки, путаться в лабиринтах и алгоритмах, чтобы ответить на вопрос, почему именно эта комната, самая дальняя, вдруг оказалась первой на пути Ноя. Безразличным взглядом он изучал упавшие редкие пряди челки, темный атлас волос, останавливал его на букве санскрита, темнеющей прекрасным проклятьем на груди, в которой равномерно билось сердце Канды. Изящный силуэт песочных часов, выхватываемый тусклым освещением, каймой проступал в полумраке. Цветок, даже потеряв свою целостность, не лишился самого главного – удивительной красоты. Какая ирония… заключать такую силу в таком хрупком создании. Все равно, что иголка в яйце, все равно, что восковая кукла над свечой,- у судьбы всегда было парадоксальное чувство юмора.
Подняв часы на уровень глаз, Четырнадцатый долго изучал плавность линий, живость цвета, пока, наконец, пальцы не сжались на тонком стекле, и по выпуклым стенкам не зазмеились роковые трещины. Глаза спящего широко раскрылись, в них светилось узнавание, и даже хриплый шепот звучал как-то по-детски, лаская извращенный слух:
- Мояши, что ты…
Треск и…осколки брызгами разлетелись в темноту. Лотос бледнел на ладонях, сумасшедшая улыбка чуть дрогнула, и костлявые пальцы с безмолвным торжеством вырвали драгоценный лепесток.
- Любит…
Ах, как много! Как много был готов отдать Ной за эти испуганные глаза, за перекошенное от ужаса лицо, за воздух, который кончался в легких экзорциста. Стоящий у кровати Муген послушно лег в дрожащую от нетерпения ладонь, с радостью обнажив свое стальное тело, прежде чем ножны со стуком упали на пол.
- Совсем страх потерял?
Одеяло полетело с кровати, когда Канда рывком поднял себя на ноги, кроша голыми ступнями осколки стекла в кварцевую пыль. Неуверенная попытка притянуть к себе Стручка за грудки потерпела фиаско. И вновь это безумие, с которым разлетались один за другим лепестки, отсчитывая секунду за секундой, перелистывая страницы толстой книги.
- ..не любит. Любит. Не любит…
Лезвие рассекло воздух по ломаной кривой, так как все тело Канды били судороги. Преданная катана едва не выскользывала из ослабевших пальцев. Кровь с грохотом пульсировала в висках, разгоняя страх и неся в багровых реках сосудов адреналин. Юу уже давно сообразил, кому принадлежит этот звонкий леденящий смех, потрясший комнату, стоило лишь самураю на мгновение потеряться в пространстве.
- Проклятье… - растекающейся тушью по телу вились черные клинья узоров, обрамляя глаза угловатым орнаментов.
На лице мальчика отразились искренняя заинтересованность и...жалость? Лотос в жадных руках печально поник, а Четырнадцатый с отеческой заботой прижал остатки цветка к груди, лишая его еще одного атласного лепестка.
- ..любит.
Сталь со свистом разрывала ночную мглу, колеблясь между желанием и страхом отведать чужой крови. Предметы мебели горестно трещали, осыпаясь щепками, стоило Чистой Силе экзорциста, потерявшего всяческое самообладание, лишь полоснуть по дереву в танце без ритма. Без слаженной координации, упиваясь собственной ненормальной радостью открытия и азартом роковой игры, мальчишка ловко уходил от лезвия, вдыхая грудью запах тлена непахнущего цветка, лепестки которого обращались серым пеплом.
- Не любит.
Оголенная сердцевина лотоса удерживала из последних сил еще несколько чужих мгновений. Постыдно молясь всем известным богам, в которых Канда особенно никогда и не веровал, самурай подставил для опоры Муген, чтобы не рухнуть на пол. Багряная ржавчина проступала и редко капала на пол сквозь пальцы,прильнувшие ко рту в жесте безмолвного ужаса. Даже чувствуя дыхание смерти, Юу был не в состоянии был поверить, что колесо сансары скрипнуло и остановилось перед ним, открывая двери на выход. На самый последний выход, за которым опять бесконечный водоворот…
- Любит.
Если бы экзорцист не был настолько шокирован, что вместо плотно сомкнутых губ о помощи кричали обычно холодные, равнодушные глаза, он бы обратил внимание на то, как немеет его тело, как его сводит в спазмах, как буква санскрита горит раскаленной проволокой на груди. Но Юу мог лишь смотреть на приближающегося мальчика, на губах которого играла улыбка безжалостного слепца, и которому досталась роль последнего спасителя. Ненависть сдавила горло, правда, кричать о ней в лицо Четырнадцатому было бесполезно. Лишь один вопрос сейчас интересовал Канду – почему мальчишка не противится? Почему не открывает наивные серые глаза, почему, запустив пальцы в седые волосы, не отрицает очевидное? Как он мог позволить себе…позволить себе заснуть так глубоко и безвозвратно?
Бесчеловечное гадание оставило всего два жалких лепестка на ладони. Присев напротив своей жертвы, Ной в теле юноши с интересом рассматривал опущенные в пол гаснущие глаза, струйку крови на краешке сухих губ, рукоять катаны в бледных пальцах. Пожалуй, слишком душещипательное зрелище даже для хладнокровного убийцы. Позволив себе дерзость – приподнять пальцем тяжелый подбородок Юу, чтобы насладиться взглядом глаза в глаза в ожидании занавеса, Четырнадцатый полушепотом, режущим слух гораздо сильнее бравого свиста меча, произнес, добивая:
- Ты помнишь, о чем просил тебя Аллен? Еще не поздно исправить…
Подавившись словами, Ной стих. Дрожащая рука до боли вжимала его плечо в доски пола, Чистая Сила дышала над горлом, норовя прогуляться по нему острой гранью. Мгла застилала Канде глаза, и он искренне радовался этому, даже тогда, когда ладонь уверенно придерживала лезвие у шеи юнца. Он сам сейчас отказался бы смотреть на себя в зеркало, на слабость, исказившую лицо до неузнаваемости, на недозволенное сожаление. Все тот же Уолкер, счастливый, даже неся свое бремя, смотрел на него снизу вверх, пусть и неузнаваемый из-за пробуждения дьявольского Альтер-Эго. Юу холодел, но все равно колебался, даже тогда, когда мальчик оторвал предпоследний лепесток, демонстративно преподнеся его вплотную к самураю, дабы позволить ему узреть тление. Смешно до слез, но уже не страшно, только очень-очень больно. Так больно не было даже тогда, когда происходила синхронизация с Чистой Силой неподготовленных и свободных от обычных человеческих ценностей мальчиков.
- Не любит.
Смирение? Откуда это бесполезная самонадеянность? Канда бы никогда не выбрал участь жертвы вместо роли палача, только глупому Стручку вообще могло придти в голову подставлять левую щеку, если правая уже онемела от ударов. Зато Юу точно знал, что будет, если лезвие поранит хрупкое горло. Перед смертью Четырнадцатый вновь уйдет за свою ширму, по-детски трогательные глаза расширятся от страха, и Аллен никогда не поймет, почему он лежит здесь, захлебываясь драгоценной кровью, тщетно пытаясь вдохнуть, и со слезами на глазах следя за другом, которому уже и самому остались считанные дни, лишенные, возможно, самого главного. И что он скажет ему хриплым голосом на прощание? Конечно же, свое дурацкое «спасибо», выразит эту никчемную благодарность и умиротворенно закроет глаза со счастливой улыбкой на лице. Самурай и сам не заметил, как ухмылка появилась на тонких губах. И кто это придумал, радоваться смерти? Те, кто владеют сильным сердцем? Или те, кто давно разучились плакать…
- Ну уж нет, Мояши…- последний лепесток остался в грубых пальцах самурая, - слишком много чести будет.
Четырнадцатый молча наблюдал за тающим клинком, рассыпающимся сотней безжизненных светлячков. Голова экзорциста покоилась на груди, расслабленная ладонь больше не сжимала плечо с витиеватым рисунком. Уставившись в потолок, Ной не двигался, распятый весом неподвижного тела. Лунный свет по-прежнему с удовольствием купался в темных волосах. Слезы одна за другой безостановочно скатывались по щекам, и даже ладони, спрятавшие акт бессилия и скорби от любопытного ночного светила, не могли справиться с безудержным потоком.
- Надеюсь, в твоем сердце больше не осталось сомнений, Аллен?