Венцом полуполноценного дня стал поход в леса моего безбрежного детства. Гора, на которую мы раньше взбирались все вместе, покорилась на сей раз только нам с отцом, молчаливая и поросшая тонкими березками. А раньше на ней тянулась всего одна, да и та отвесно. Мы ее обнимали и загадывали желание, а потом кубарем летели вниз с сестрой общипывать боярышник. А если крикнуть с горы в голос, то по всем полям раскатится гафрированное эхо. Собственно, мое истошно-отчаянное "Эгегей", вместе с которым я выпускала из себя дисперсирующих меня бесов, даже получило ответ где-то за лесом. Хорошо, когда возвращается то, что уже давно ушло. Апрельская помечтушка о пшеничном поле во все четыре горизонта вполне себе сбылась. Ну и о новом фотоаппарате. Я играл в юного натурал
ну и да, будни идиота.
"- Шпилевая, я знаю, куда мы поедем! Тут короче мебель в поле стоит1
- Ооо, датычо.
- Фотографии на фоне кухонного гарнитура среди зарослей чертополоха!
- Йе.
- А неее, отбой, мне тут сказали, что это пасека."
Еще я вычислила вероятность, с которой мне приснится кровавый треш, не покидающий мои сны добрую вторую неделю. Позавчера сладко потягиваюсь, думая о том, что мне приснилось нечто привычно абсурдное, но миролюбивое, прилегла минут на десять, и тут же погрузилась в омерзительную ретроспекцию, причем настолько, что завтрак часа два не лез в горло. Дисперсия прямо пропорциональна концентрации триллера.
И да, в дефиле прошла чудом чудесным, еще бы немного чудес для такой безрукой и ленивой задницы доделать детали костюма.